Но не только на свадьбах это происходило. Дни рождения, какие-то групповые мероприятия, да даже клиенты, с которыми я работал – все дивились тому, что я всё ещё нахожусь в одиночестве, и предлагали свои интересные варианты.
Других упрекать хорошо. Но я и сам – сводник ещё тот. В моей голове ещё в школьные годы поселился романтик, который уже тогда, в последних классах школы, нарисовал чудесную картину моих отношений, меня – рыцаря и её – Принцессы. На этой картине день ото дня прорисовывались всё более и более тонкие детали наших отношений, и этот творческий процесс длился не один год. К 1 моему курсу университета уже была сложена грандиозная панорама цветов и красок, в центре которой я и моя Принцесса.
Шли годы, и моя картина находила отклик. По ней, как по шаблону, я проверял ту или иную девушку, насколько она подходит или не подходит под мои романтические ожидания. В студенческие годы я нашел идеальную кандидатуру, но спустя годы, уже расставшись с ней, я стал приходить к выводу, что я подогнал её черты под требования живущего внутри меня романтика. И так было всё время, когда примерка шаблона на девушку проходила удачно.
Уже ближе к тридцати годам я стал осознавать, что созданная мною модель моих отношений с девушкой, та, которая была нарисована ещё юным школьником-романтиком, вводит самого меня в глубокое заблуждение. Мои убеждения, связанные с той картиной, нередко приводили меня к ошибочным выводам, которые, если бы их не было, не повлияли бы негативно на мои поиски пары. Возможно. Но это лишь догадка.
С другой же стороны, есть мысль, что благодаря владевшими мною заблуждениям, в итоге случилось то, что случилось в сентябре 2016 года.
У меня был свой кабинет, где я принимал «учеников». Я обучал не только уже работающих ребят, но и тех, кто только прибыл на работу, получив одобрение коллеги-эйчара. При обучении я старался не только передать нужные знания, но и почувствовать человека, каков он, какая у него глубина. Я считал, что у меня неплохо это получается, пока не пришла Она…
Наташа была молчалива. Моё обучение подразумевало самостоятельное обучение под моим наблюдением и периодические проверки знаний. Кроме этого обычно я стараюсь разговорить ученика, вывести на диалог. Но мои попытки разговорить Наташу завершались её спокойной скромной улыбкой уголками губ и короткими точными ответами на мои порой провокационные вопросы.
Она читала текст «учебника» для её должности и успешно проходила все проверки.
Мне казалось, что я умею «читать» людей, умею видеть на дне их глаз ответы на свои вопросы, которые я не задаю вслух. Но тут я видел лишь таинственный блеск и – больше ничего. «Как же так? Я же такой проницательный!» – думал я. Видимо, не на этот раз.
Когда Наташа приступила к работе, я часто приходил в кабинет, где сидела она и другие сотрудники. Будто невзначай. Или «я просто мимо проходил». Так как разговорить на обучении в моём кабинете Наташу у меня не удалось, я решил ненавязчиво разговориться с ней через коллег. Специально не обращая прямого внимания на неё, не уделяя контакту глазами больше, чем остальным, я приходил в её кабинет с целью создавать впечатление о себе. Её загадка меня подкупала, и чем дальше – тем больше я стал ощущать притяжение к ней. Возможно, что это было притяжение к загадке, или же мой внутренний конфликт: обычно у меня удавалось сразу расположить к себе незнакомого человека, но я столкнулся с исключением.
Начав издалека, завязав диалог, я спросил, не желает ли она сходить со мной в кино? Оправдываясь тем, что мне хотелось бы сходить, но одному это мне не интересно. Ответ Наташи был краток, но ёмок. Она написала, что предложение интересное, но она не может, так как она вообще-то находится в отношениях. Что ж, мои убеждения мне не позволили нарушать чужой союз, и я, вербально откланявшись, попрощался.
И мы продолжили работать, как будто ничего не произошло, дальше.
Спустя пару недель, я неожиданно получаю сообщение от Наташи:
«Антон, а твоё предложение ещё в силе?»
Сказать, что я был рад – ничего не сказать. Конечно же, я сразу ответил, что всё в силе, и если ситуация изменилась, то я с радостью свожу её в кино. О чём мы тут же и договорились.
Забегая немного вперёд, надо отметить, что Наташа, спустя уже немало времени, поделилась со мной, что на тот момент, когда я предложил ей пойти в кино, она на самом деле находилась в других отношениях, но они были уже под угрозой.
С того похода в кино началось наше общение. Общение, в котором я всё так же не мог прочитать её глаза, почувствовать её мысли. Загадочность Наташи для меня тогда стала расти ещё больше.
Единственное, что я тогда знал, это то, что я ей интересен. И что она решила вопрос с прежними отношениями.
Иногда это заключало в себе непростые диалоги о косяках или проступках ребят тет-а-тет в моём кабинете, в ходе которых требовалось отчитать коллегу и строго пожурить за содеянное.
Наступил день, когда ко мне пришёл один из руководителей в компании и сообщил, что пора сделать выговор Наталье, и провести коррекционную работу с ней.
Работа есть работа. Надев маску строгости, я вызвал к себе Наташу. Мы сидели друг напротив друга, и мои мысли разделились. С одной стороны, мне интересна эта девушка, и я бы очень не хотел направлять в её сторону негатив. С другой стороны я, являясь винтиком в механизме бизнеса друга, должен исполнять назначенную мне роль.
Маска строгости держалась. По крайней мере, внешне. Внутренне у меня бушевали страсти, рождающие десятки мыслей «а что если…». «А что, если я её обижу?», «А что, если она не правильно всё поймёт?», «А что, если я перегну палку?», и прочие.
Когда это испытание закончилось, я ожидал, что наше общение сойдёт на нет. Но мои ожидания не подтвердились, и мы продолжили общаться после работы. Я был безмерно рад этому, но двойные стандарты только начали проявлять себя.
Время шло. Требовалось снова и снова провести какой-то диалог с Наташей. Хотя это уже проходило более спокойно. Но вдруг некоторые сотрудники стали задавать вопросы, а что у меня с Наташей? Когда я услышал этот вопрос впервые, у меня звонко зазвенел звоночек (прошу прощения за тавтологию): «Откуда?», «Как узнал?», «Где я раскрылся?». Наступил новый уровень двойных стандартов, когда слухи стали распространяться дальше.
В начале 2017 года, оценив положение дел, я увидел, что мои ожидания от новой работы оказались ложными. И кризисный вопрос встал опять передо мной, запылав ещё ярче, пуще прежнего.
Описанию самой сути кризиса не место в этой моей повести, единственное, что надо знать – это было серьёзно, сильно и больно.
В начале февраля 2017 года я предложил Наташе встретиться для разговора в кафе. Думал, что это будет недлинный диалог на 15-20 минут, где я сообщу о своём решении и мы разойдёмся по домам.
Мы встретились. И я, стараясь подвести плавно, сказал:
«Наташ, мне нужно решить внутренний конфликт и справиться со сложностями в жизни. Мы пока не можем больше видеться, дай мне время, прошу».
Очень хорошо помню, как она меня выслушала, молча смотрела на меня ещё несколько десятков секунд, а затем спросила:
«А почему ты решил, что должен сам, в-одиночку со всем справляться? Разве я не могу тебе помочь, поддержать тебя?»
Я был шокирован. За всё, хоть и не большое, время нашего общения, я уже смог разглядеть в Наташе краешек её богатого внутреннего мира. Но тут она открылась передо мной совершенно с неожиданной стороны! В её словах звучало только мудрости, что я на некоторое время потерял дар речи. И тут же я ощутил себя маленьким щеночком, которого взяли за шкирку и отчитали за шкодливый проступок. Как я мог сам не предположить, что могу рассчитывать на помощь Наташи?
Вопреки моим ожиданиям, мы провели чуть более двух часов в том кафе вместо двадцати минут. Вопреки ожиданиям Наташи, я всё-таки настоял на том, чтобы сделать паузу в отношениях. Наташа с ещё не привычной для меня взрослостью рассуждала о том, почему не стоит прекращать наши свидания, а я, привыкший справляться со всеми проблемами один, всё не соглашался с её предложением.
Но мой личный кризис всё равно привёл меня к необходимости радикальных изменений в жизни (Более подробно это описано в моей повести «Провинциал»).
Во второй половине мая я сообщил Наташе, что планирую переезд в Москву. На что тут же получил безапелляционную установку «Антон, выдели для меня один вечер до того, как ты уедешь».
22 мая мы с ней увиделись в 7 часов вечера. Мы много общались, и Наташа никак не отпускала меня. Когда часовая стрелка уже перевалила за 12, я прокрутил в голове свои планы на подготовку к отъезду в столицу, и предложил Наташе разойтись по домам. Надо отметить, что в тот день моё здоровье слегка расклеилось. Или из-за стресса перед серьёзным для меня шагом, или весенний авитаминоз – неизвестно. Но то, что я еле держался на ногах, заметила даже Наташа. Хотя я старался и не подавать виду.
Та неделя была насыщенной событиями. А 27 мая, собрав минимальный скарб, я сел в поезд до Москвы.
Вспоминая эти моменты, я понимаю, как был велик риск больше нам не встретиться с Наташей. Я отправился в неизвестность. Я не знал, что дальше будет, и как. Я лишь знал, что это единственный для меня выход из моего личного кризиса, в который я постепенно и планомерно опускался, живя в Кирове.
Временами у меня вспыхивали воспоминания о Наташе, как мне было хорошо с ней. А оказывается, мне было очень хорошо с ней. Но затем снова и снова перенастраивающийся на новую московскую жизнь мозг начинал рассчитывать схемы моего становления здесь и сейчас. И я откладывал все остальные мысли на второй план.
Но это случилось снова. Наташа написала первая.
«Привет! Как дела?» – эта фраза освежила воспоминания о похожей ситуации в Кирове.
С этой фразы мы снова стали переписываться. А вместе с перепиской я снова стал получать поддержку. Хотя я и не сразу это осознал.
Мы говорили о том, что у нас произошло за неделю, вспоминали проведенные вместе вечера, наш первый поход в кино. И однажды честно друг другу признались, что мы оба соскучились друг по другу.
На тот момент я не часто ездил к родителям, а когда ездил, то отпрашивался на работе на два дня, чтобы успеть доехать на поезде, побыть дома сутки и отправиться обратно в Москву. А в очередной раз я уже отпросился не на два, а на три дня. Один из которых был рассчитан на встречу с Наташей.
И да простят меня друзья и родственники, тогда я приезжал в Киров больше не к ним в гости, а к Наташе.
К концу 2017го года благодаря ей я уже достаточно окреп, вернул себе свою твёрдую походку, уверенный шаг, и в новый 2018й год я уже входил бодро и без мыслей о тленной жизни, как это бывало несколько лет подряд прежде.
Я оценил то, какой я вижу свою личную жизнь на данный момент и ранее, и пришёл к неутешительным выводам, что я осёл.
Моя ослиная сущность выражалась в том, что я неправильно думал об отношениях. Я обнаружил, что несмотря на то, что мы с Наташей много проводили времени вместе, и даже будучи на расстоянии тысячи километров находили возможность пообщаться и даже увидеться, у меня в моём сознании до сих пор не стояла галочка напротив пункта «отношения с девушкой». И поэтому я не достаточно серьёзно относился к Наташе до этого момента.
Я вспомнил всё, что у нас с ней было, через что мы уже успели пройти, и снова утвердился в мысли: я осёл. И требуется восстановить справедливость. Требуется срочно поговорить с Наташей.
Что я и сделал.
Мы общались по телефону, но я ещё не рассказал ей о своём открытии. А Наташа, будто находясь на той же волне, что и я, вдруг предлагает мне вместе отправиться в отпуск. На что я немедленно согласился.
Тогда я понял, что вот они, мои отношения, которых я давно ждал. Те отношения, которые рисовал ещё в школе, но за давностью лет и под пылью последних личных кризисов стали еле видны. Я понял, что одна из поставленных мною целей на год уже выполнена. И выполнена была еще раньше, больше года назад!
Когда мысленные спазмы поутихли, помню, как остро я ощутил дикое нежелание потерять эти отношения…
Мы с увлечением взялись за планирование совместного отпуска, и в итоге на две недели улетели в Крым. Это было сказочная поездка. Но, к сожалению, сейчас о ней рассказывать я не буду – это достойно отдельной повести.
Мы вспоминали нашу поездку и делились ещё не высказанными эмоциями. А их было много.
Не прошло и месяца после возвращения из Крыма, и я, будто шутя, в очередном телефонном разговоре сказал: «Переезжай ко мне!».
Наташа будто ждала этого – сразу согласилась.
После этого я ещё не раз прокручивал в голове эту ситуацию. Я не мог в последствии понять, почему вдруг у меня вырвался этот вопрос. И я нашел для себя самое простое объяснение – моё подсознание знает положение дел лучше меня, и решило взять мою судьбу в свои руки.
Но ещё больше меня удивил быстрый ответ Наташи. Я ведь знаю, как она взвешенно принимает решения. Я успел узнать её настолько, чтобы удивиться такому быстрому принятию решения по такому не бытовому вопросу.
Мы договорились, что как только Наташа закончит все дела в Кирове, она мне сообщает об этом, и когда это случится, наступает обратный отсчёт в размере двух недель. И за этот период я должен найти нам уютное гнёздышко, куда Наташа приедет жить ко мне.
Что в итоге и произошло 19 июня 2018 года.
Наконец-то мы можем узнавать друг друга дальше, строить дальнейшие планы, от небольших до грандиозных.
Конечно, не могло обойтись и без бытовых проблем. Но по мере того, как мы с ними справлялись, я не переставал удивляться мудрости и глубине Наташи. Несмотря на по-детски веселому нраву, она очень серьезна, практична и не по возрасту умна. Откровенно говоря, я наслаждаюсь тем, как она порой высказывается по отношению к событиям, вещам и людям.
Надо отметить то, как Наташа относится ко мне. Она всегда рада мне. Всегда. Порой я сам себе завидую, когда осознаю, какая у меня девушка. Я часто говорю ей, насколько она потрясающая. Говорю, что мне очень крупно повезло с ней. На что она мне отвечает, что это ей со мной повезло. В этом нашем споре пока нет победителя. Но я твёрдо уверен, что у нас – большое будущее.
Я – самый счастливый мужчина. И, думаю, Наташа про себя думает аналогично.